Дмитрий «Сид» Спирин: «Немногие катаются на скейтборде и едят бананы в шортах». Панк-рокер с двадцатилетним стажем о своём непопулярном стиле

Группа «Тараканы» справила в Ижевске свой 21-й день рождения, как и подобает панк-рокерам: громко, дерзко и при стечении большого числа гостей – от тринадцатилетних школьников до уже повзрослевших вместе с группой верных поклонников. После столь бурного праздника лидер «Тараканов» Дмитрий «Сид» Спирин нашел в себе силы ответить на наши вопросы.

– 21 год для рок-группы – солидный возраст. Другие герои впадают в маразм, скатываются в попсу. У вас же, судя по концерту, стало ещё больше драйва, музыка интереснее, тексты серьезнее. Как так получилось?

– Спасибо. Ничто из вышеперечисленного не было сделано специально. Просто так идет. Когда мы были моложе и мечтали играть в рок-группах, то никто из нас не хотел играть поп-музыку. Здесь вопрос в том, перерастает человек свои подростковые мечты, или они у него остаются прежними. В этом нет ничего плохого или хорошего. Это просто данность. У нас это так, у других по-другому. Свои подростковые мечты я полностью воплотил. Теперь просто получаю удовольствие от этого.

– У вас множество совместных проектов с совершенно разными коллективами: «Кирпичи», Сергей Михалок из «Ляписа Трубецкого», даже ансамбль «Браво». Как вы друг друга находите? Есть ли какие-то принципиальные, жанровые границы?

– С «Кирпичами» и Noize MC, например, мы играем в пограничных жанрах, поэтому друг друга знаем. В наших совместных проектах нет ничего удивительного. Что касается «Ранеток», которые делали бэк-вокалы на нашем альбоме 2006 года, то они тоже начинали как рок-группа. Мы познакомились на одном фестивале летом 2006 года в Подмосковье. Они тогда не были еще очень известны, не было этого телешоу. Так что это тоже было не сложно.

С Женей Хавтаном из «Браво» мы познакомились в 1998 году. «Браво» и «Тараканы» были приглашены поучаствовать в русском трибьюте Depeche Mode. На презентации проекта мы и встретились. Я им выразил респект, сказал, что в детстве их слушал, мама моя их поклонница. А они: «Мы вас сейчас послушали – вы классные!». Слово за слово, зацепились, начали общаться. Что касается каких-то моих персональных критериев, я даже не знаю, что сказать по этому поводу, их особенно нет. С кем бы мы не могли записаться или сделать что-то совместное? Наверное, с какими-нибудь фашистами, такими радикалами или типа того.

– А с кем из групп, поклонником которых вы были в подростковом возрасте, удалось выступить на одной сцене?

– Со всеми от кого я фанател, чьи постеры и записи у меня были. Мы играли с Sex Pistols, ездили в европейский тур с Марки Рамоунс из Ramones. Несколько недель мы были частью его группы. Открывали концерты Misfits, Stranglers, Toy Dolls, NOFX, Anti-Flag. Я делал интервью с Майком Нессом из Social Distortion и присутствовал в качестве спецгостя на их концерте в Норвегии. Со всеми этими панк-музыкантами мы могли тусоваться в гримерке, бухать, смеяться, разговаривать, фотографироваться – всё что угодно.

– Расскажите про юбилейный клип на песню «Я смотрю на них». Как появилась идея спеть её с детским хором?

– Эта идея родилась в процессе подготовки к церемонии вручения премии «Чартова дюжина», где эта история была в первый и пока что единственный раз показана публике. Организаторы просили сделать артистов что-нибудь необычное. Они хотели этакого шоу. Мы сказали, что можем сделать песню «Я смотрю на них» с детским хором. Идея в том, что этой песне тогда исполнилось 10 лет. А в припеве поется: «Я смотрю на эти лица, кто кем стал теперь, десять лет назад – десятый класс».

Получается уже те, кто выпускался тогда, когда была записана песня, могут петь ее от своего лица. Поэтому решили эту идею обыграть, подчеркнуть. Подумали: почему бы не позвать старших школьников? Организаторы премии помогли в поисках. Не сразу, но в итоге мы нашли эту школу. С ней все сложилось даже на символичном уровне: «Чартова дюжина» и музыкальная школа №13, у нас есть Коля Стравинский – и школа имени Стравинского, «Крокус сити-холл» – и здание школы располагается через дорогу в одном районе Москвы. Тетенька-руководитель оказалась прогрессивной, песня ей понравилась. Она реально зафанатела. Приехали к ним с акустической гитарой, тексты распечатали. Их руководитель разложила по голосам. Пошло-поехало. Все очень естественно получилось.

Видео мы сняли частично на репетициях, у них в школе, на репетиционной базе, а потом во время выступления. В результате одна девочка из этого хора стала звездой youtube. Сейчас видео набрало уже более 100 тысяч просмотров и миллиард комментариев! Все признаются в любви этой «девушке с 47 секунды». Она там так смотрит в камеру, хотя ей всего 14 лет, и появляется в кадре на одну секунду. Какая-то магия в этом взгляде. Я не знаю как, но, возможно, это изменит её жизнь. Нужно проследить за её судьбой!

– А как вы попали в сериал «Счастливы вместе»?

– Я не знаю. Одно время в редакторской команде этого сериала работал кто-то – я даже не знаю кто – из нашей московской поп-панк тусовки. Не только мы снимались в «Счастливы вместе». По-моему, там снимались «Блондинка Ксю» и Distemper. Мы же засветились в двух сериях: «Предки – в Тверь, панки – в дверь!» и «Сними, сними меня с забора». Нам просто позвонил наш менеджер и сказал, чтобы послезавтра мы ничего не забивали, нужно будет приехать туда-то. Сам процесс сериального производства – очень скучная и муторная история. В течение дня – с 10 утра до 10 вечера – люди снимают 5-и минутный кусок 25-минутного эпизода. Серия снимается неделю. Все это происходит в одном помещении. Специальные рабочие двигают туда-сюда картонные декорации. Все идет без репетиций. Поставлено на поток. Я бы даже сказал, спустя рукава. Текст учить не обязательно, надо просто говорить близко к нему. Микрофончик свисает, он может попасть в кадр, тогда – пересъемка. И так далее...

– Лет десять назад вы говорили, что проблема отечественной панк-сцены в том, что есть несколько суперпопулярных групп, а остальные находятся в тени, даже если они очень крутые. Как с этим дела обстоят сейчас?

– Панк-рок вообще не популярная музыка. Даже на уровне молодежного рока. Как раз лет десять назад музыка с приставкой «панк» была основным увлечением подростков-рокеров. Движуха была, какие-то сборники, фестивальчики. Андеграунд бурлил. Какие-то группы вываливались наружу. Попадали в мэйнстрим, на радио. Эта музыка была популярна. Потом пришло эмо, за эмо – A-one рок, сейчас – рэп. Панк-рок постепенно угасал.

Сейчас старшекласснику, который грезит выступать на сцене, вряд ли придет в голову играть музыку в стиле Green Day. Скорее он будет хип-хоп сочинять с пацанами или играть какой-нибудь инди. По большому счету, сейчас панк-сцены нет. То есть она существует на уровне политизированного анархического DIY-хардкора. Там действительно происходит что-то. Время от времени до меня доносятся оттуда, из подвала, какие-то визги, но специально не интересуюсь, поэтому даже названия групп не смогу сказать. Что касается поп-панка – этой сцены сейчас нет.

– И что – конец? Так и будет?

– Не знаю, не знаю. Дело в том, что в этой музыке не было никаких особенных черт, которые могли бы надолго задержать её. Она была слишком калифорнийской для России. Слишком безоблачной. Немногие по жизни занимаются тем, что катаются на скейтборде и едят бананы в шортах.

Если же брать какую-то социальную сторону панк-рока, то с этим сейчас намного лучше справляется хип-хоп. Он выразительнее. Там форма другая. Они опираются на слово. В одной песне спрессовано много-много информации. Мы не можем себе такого позволить: у нас три куплета, два припева, песня должна длиться 2,5 минуты. Как я могу рассказать в своей песне тоже, что Noize MC за семь минут? Быстро-быстро читает, много информации, шутки, рифма-рифма, игра слов. У меня просто песенная форма не подразумевает такого. Я не могу – да и все панк-музыканты – биться на поле остросоциальности и информативности.

Поэтому фиг его знает – вернется панк-рок или нет. Думаю, вернется, но в каком-то новом, скрещенном с чем-то виде.

– Судя по вашему сайту, Вы все-таки пытаетесь развивать поп-панк сцену – постоянно проводите конкурсы для молодых групп...

– Все эти конкурсы – моя личная инициатива. Делаю я их для того, чтобы показать, что есть другие формы музыкальной индустрии, что можно сделать что-то нестандартное, реализовать какие-то новые идеи. Меня музыка молодых групп особенно не интересует. Точнее я знаю, что среди ста групп прикольными будут одна-две. Остальное – шлак. Что делать? Так всегда было и будет.

– Помните переломный момент, когда вы из московской подпольной группы превратились в ансамбль, который «замещает» Ramones в европейском туре?

– Все это происходило крайне постепенно. Эти шаги были настолько плавными, что подъем мы фактически не замечали. Порой нам казалось, что мы несколько лет топчемся на одной и той же ступени этой лестницы. Уже потом, когда оглядывались назад, видели – куда-то поднялись, чего-то добились.

– У вас остались соратники, друзья по панк-року, который были с вами с самого начала, или вы один такой?

– Есть парочка. Если говорить о музыкантах, то это группы Distemper, «Пурген», «Король и шут», Чача, «Бригадный подряд». «Элизиум» из Нижнего Новгорода начали чуть позже, но тоже долго существуют по нашим меркам. Наверное, кого-то забыл.