Шутка в угоду «Цензору»

Моё общение с театром-студией «Птица» насчитывает уже около четырёх лет. В то время как сам театр — мой ровесник. С самого первого спектакля я был поражён тем, как интересно всё в «Птице» устроено. Здесь нет буквально ничего, что напоминало бы о классическом театре, кроме очень хорошей игры актёров. Но зато есть потрясающие и, как всё гениальное, простые идеи. А морали рассказанных историй порой очень глубокие...

Но в этот раз, 30 января, в «Птице» была комедия, от которой нельзя было ожидать сверхморалей. Достаточно вольная постановка пьесы японского драматурга Коки Митани «Академия смеха», которая на нашей сцене превратилась в комедию (для двух мужчин в квадрате сцены) «Цензор».
Перед спектаклем зрители по доброй традиции ожидали приглашения в отдельной комнате, дружелюбно беседуя и рассматривая книги и фотоальбомы. Потом нас пригласили в зал, просвистев в дудочку первый звонок. Мы удобно расположились на стульях, и вскоре представление началось. В квадрат сцены вмаршировали оба актёра, обошли её по периметру, встретившись в дальнем конце и пожав друг другу руки. Из реквизита были только стол и пара стульев. Свет погас, и заиграла «Шутка» Баха...

В пьесе обыгрывалась очень простая история о том, как молодой драматург, пишущий для небольшого театра, пытается «протащить» через нового наместника-цензора своё очередное произведение.
Власть имеющему постоянно не нравится написанное (ведь представлена на суд комедия, а цензор напрочь лишён чувства юмора), он заставляет драматурга исправлять сюжет, переписывать отдельные части, включать какие-то важные эпизоды и так далее... И всегда на переработку выделяется всего одна ночь, но по её прошествии невыспавшийся автор вновь сталкивается с несогласием и вынужден что-то переделывать. Так проходят восемь дней, за которые пьеса меняется до неузнаваемости, становясь от этого ещё более смешной и злободневной (высмеивающей цензуру, власти, полицию и тому подобное). В то же время перемены происходят и в голове у цензора. Он начинает понимать юмор, проникается симпатией к драматургу и даже готов играть в постановке какую-нибудь роль.
Заканчивается всё, впрочем, не столь оптимистично. Так как писатель признаётся, что драматургия для него — это способ бунта и восстания против властей. Цензор считает, что после такой исповеди он не имеет права пропускать пьесу, затем ещё драматург рассказывает о том, что его призывают, он уезжает на службу, а это значит, что в отмене премьеры постановки его произведения нет ничего страшного, так как актёры без него бы не справились... Цензор же искренне переживает. Финал в меру открыт, и зрителям не ясно, что будет с героями дальше. Очень мило и лирично.
И весьма смешно.

Но даже это не главное. В «Птице» всегда так. Ты можешь быть поражён сколько угодно спектаклем, но параллельно тебя захватят находки актёров и режиссёра, которые перевернут всё с ног на голову.
И в «Цензоре» это происходит практически буквально. Дело в том, что в течение всего спектакля на сцене так и остаются только стол и стулья. Но они служат не просто декорацией, а живут вместе с героями. В зависимости от настроения персонажей и их диалогов актёры пересаживаются, переворачивают стол, меняются местами. Когда драматург пытается заискивать, он сидит ближе к цензору. Когда резко меняет своё мнение, оббегает стол вместе со стулом, садясь с другого бока. В одном эпизоде цензор так «надавливает» на писателя, что опрокидывает того на пол и прижимает столом к земле.
И таких интереснейших моментов было ещё очень много — их надо видеть, но не рассказывать о них.
И ещё. Отдельного внимания заслуживает музыка в спектакле. Дело в том, что каждую ночь, когда писатель исправляет своё произведение, покинув кабинет цензора в расстроенных чувствах, на сцене погасал свет и играла «Шутка» Баха. Но что это была за шутка? После первого дня музыку классика можно было узнать, хотя она показалась всем необычной. Но вот впоследствии... мы услышали настолько необыкновенные обработки «Шутки»: в одну «ночь» играл какой-то непонятный брейкбит, который вдруг перетекал в знакомую мелодию, приправленную электронными басами. И всё в таком роде. «Шутка» коверкалась, как и рецензируемое произведение. Но тоже становилась только смешнее, потому что зрители всё прекрасно понимали...

Комедией и «Шуткой» наслаждались Наталья Кайнер и Максим Костицына (то есть, наоборот, конечно :)