Елена Мухаметдинова
FAN побеседовал с руководителем ассоциации родителей детей инвалидов Удмуртии — Еленой Мухаметдиновой — об инклюзивных мастерских «Да! Могу» и о том, как важно менять представление общества о людях с ментальными отклонениями и почему каждому из нас хоть раз, но стоит присмотреться к их изделиям.
– Как вы решились на открытие такого нестандартного для Ижевска проекта?
– На тот момент идея уже вызрела, потому что проблема — давно существующая, и заявлена она была родителями.
Дети заканчивают школу и теряются со всех радаров. То есть, они не получают помощь в реабилитационном центре для детей и подростков, они становятся взрослыми и перестают участвовать в активной деятельности. Всё, на что они могут рассчитывать — получение ограниченного перечня социальных услуг в КЦСООНах. Конечно, родители забили тревогу, потому что большинство наших детей, как правило, не могут получить дальнейшего образования после школы.
Тогда мы познакомились с опытом других российских городов. В итоге нас вдохновил санкт-петербургский проект «Простые вещи», и собственно говоря, во время общения с ребятами мы и сами начали работать над своим проектом.
– У вас очень сильное, наполненное смыслом называние: «Да! Могу». Как оно появилось?
– Как всегда бывает, подобные названия рождаются «на коленках», причём, чем спонтаннее бывает рождение названия, тем смешнее об этом вспоминать.
Почему именно «Да! Могу»? Потому что большинству наших детей говорят «нет»: «Нет, не будет учиться», «Нет, не будет работать», «Нет, не сможет самостоятельно ездить в транспорте». То есть, все эти «нет» и дали протестную историю про «да». «Да» — сможем работать и будем социально-активны, будем дальше учиться и будем выступать в конкурсах проф. мастерства. Вот это «да» и нужно для того, чтобы победить все «нет», которые породила система.
– Мастерские начали работу в 2020 году. Финансирование было только за счёт родителей, или уже привлекали какие-то грантовые средства, была поддержка со стороны Министерства экономики республики?
– Проект стартовал с кулинарной студии, мы выиграли специальный конкурс —«Пандемийный», потому что идея зародилась в феврале 2020, а в марте весь мир ушёл на карантин. К слову, на карантине рождались многие хорошие идеи, потому что голова свободна, руки свободны — нужно чем-то заниматься. И мы тоже креативили. Обмозговали, нашли единомышленников и подались в августе на специальный конкурс Фонда президентских грантов. Это был первый конкурс, который мы выиграли. С сентября мы начали работать.
– А как подбирали направления? Кулинарная мастерская на базе «Вилки» была первой, а дальше? Как вы пришли к текущему набору направлений работы мастерских?
– Есть набор мастерских, который уже отработан до нас. Есть коллеги, из других городов и регионов, которые с готовностью делятся опытом. Естественно, мы смотрим на них, советуемся. А ещё есть родительский запрос.
Во-первых, какими-то видами деятельности дети уже занимались в школе, на уроках домоводства, а во-вторых, вносили идеи и те люди, которые стали присоединяться к нашему проекту: предприниматели Ижевска.
Первой вызвалась «Вилка» — Нина Корняева. Низкий поклон ей, потому что именно с неё началось движение. Она предоставляет нам студию, мы платим за это символическую плату в месяц, очень символическую, которая, я думаю, даже не покрывает расходы на коммунальные платежи, которые мы «причиняем» Нине. Дальше с Нининой лёгкой руки присоединилась гончарная студия «Колокол» — супружеская пара Ирина и Илья Кузнецовы. Они тоже сказали нам «да», и мы пошли к ним. Следующей стала Ксения Веретенникова и школа шитья «Фабрика», которая тоже нам сказала «да!». Вот, собственно, так и зародилась эта история с предпринимателями, социально активными, неравнодушными.
– У вас в партнёрах еще есть Центр декоративно-прикладного искусства — это не коммерческая история, а государственная, как вы стали работать с ними?
– Да, это автономное государственное учреждение, но они, как любое учреждение культуры, заинтересованы в развитии инклюзивной деятельности. Поэтому мы тоже нашли с ними точки соприкосновения и теперь очень активно сотрудничаем.
– Что-то ещё планируете добавлять помимо пяти имеющихся направлений? Может быть, у родителей есть ещё запросы?
– Запросов очень много. На сегодняшний день у нас накопился лист ожидания детей, которые пока не попали к нам. Это моя боль, мы просто физически не можем принять всех. Рост будет, но он направлен, скорее, на количество мастерских.
Из возможных направлений — озеленение. Кроме того, мы открыли филиал мастерских в Канифольном детском доме-интернате. Сейчас там работает 2 площадки: кулинарная и швейная, художественно-ремесленная. Я думаю, мы будем двигаться в этом направлении, тем более, что в Канифольном детском доме есть теплицы, есть столярная мастерская.
Есть и определённая боль для меня — это ребята, которые привыкли быть потребителями. Увы, они с детства находятся в этой системе, они не знают, что такое трудиться, что такое работать, и поэтому мы будем расширяться и в эту сторону — дети, молодые люди с ментальными нарушениями, которые проживают в психоневрологических интернатах. Они не знают, откуда берутся продукты, как зарабатывать на них деньги. Они пришли в столовую, где уже накрыт стол. Они отличаются от детей на домашнем воспитании.
– Получается, работая с молодыми людьми из интернатов, вы берёте на себя дополнительную нагрузку.
– Она не только на нас, там есть коллектив единомышленников, сотрудников и руководства Канифольного детского дома-интерната. Они прекрасно понимают те задачи и сложности, которые перед ними стоят. Мы не одни.
– Как человек с ментальными заболеваниями может стать мастером? То есть, как он может к вам присоединиться?
– Спектр ментальных нарушений достаточно широкий, сюда входят различные степени умственной отсталости, психические заболевания, расстройства аутистического спектра. Дети у нас очень разные. Помимо мастера производственного обучения у нас работают медицинский психолог и коррекционный педагог. Они-то и определяют, в какую первоначально группу пойдёт ребёнок.
Условно учеников каждой мастерской мы делим на две группы: первая может делать изделия на заказ, может осваивать азы мастерства и выступать в профессиональных конкурсах; вторая — арт-терапевтическая. К счастью, очень часто ребята из второй группы переходят в первую.
Есть ещё такой момент, что ребята разные, и задачи перед ними стоят тоже разные: для кого-то — освоить азы мастерства (таких у нас много), а для кого-то — самостоятельно что-то приготовить, например, в «Вилке». Ведь многие из них находятся под гиперопекой родителей, и самостоятельная готовка дома — запрещена. А тут ребёнок, выполняя данное ему задание, начинает готовить сам.
Видели бы вы, как при этом радуются мамы, как расправляются у них крылья, когда ребёнок приходит домой и готовит, например, суп. Такие простые вещи для наших ребят и их семей — настоящее счастье. Теперь ребёнок может быть полноценным в семье, может быть социально востребованным, и обязанности у него — равные с другими.
– Какой возраст у ваших мастеров?
– Мы берём ребят с 18 лет, так как до 18 лет они учатся в школе. Сложно совмещать учёбу и занятия в мастерских, которые проходят в это же, дневное время. Есть несколько подростков, которые находятся на домашнем обучении, но это, скорее, исключение. Основной части ребят больше восемнадцати. Самому старшему — 39 лет.
– Посещение мастерских — на постоянной основе? Допустим, научился человек чему-то и уходит, или?..
– Вот вы знаете, мы думали, что так и будет. Но они прикипают, становятся частью семьи. Уйти — практически не возможно. Ни нам с ним расстаться, ни ему. Так что ребята остаются в мастерских, просто переходят на какой-то другой уровень, например, мастерят на заказ, получают небольшие зарплаты.
Ребята уже научились делать очень классную продукцию. Всегда, когда показываю результат труда наших мастеров, говорю, что это сделано ребятами с ментальными нарушениями. И на эти слова всегда одинаковая реакция: «Да?» Я говорю: «Да!»
Работы действительно выглядят не жалобно, не жалко, не сиротски. Они правда классные, и на это мы как раз и обращали основное внимание, когда начинали работать: чтобы не было какого-то чувства жалости, стыдливости, когда люди смотрят на нас и на наших детей. Это должна быть такая продукция, которую захотелось бы взять в руки, подарить, купить и так далее. И у нас это получилось.
– Исходя из этого у вас возникла идея продавать? Керамику, текстиль, свечи…
– Мастерские не могут существовать только на гранты. И это правильно и хорошо, если ребята будут получать зарплату. А получать зарплату без реализации продукции не возможно. Так что возможность реализации была заложена изначально.
– Насколько успешно, если не секрет?
– Пока — неуспешно. Потому что продажи — это огромный блок. Мы массу сил бросили на то, чтобы научиться делать качественно, а есть ещё реабилитационные вопросы. Как я уже говорила, с каждым ребёнком работают специалисты.
Конечно, «неуспешно» — это моя точка зрения как руководителя. А с другой стороны, есть, с чем сравнивать. За прошедшие полтора года у нас появились, например, корпоративные заказчики в лице УралДомСтроя, Т-Плюс: мы делали сувенирную продукцию на вторые Международные детские инклюзивные творческие игры, которые проходили в августе прошлого года в Ижевске.
Когда мы начинали, была одна история, сейчас другая, но я всё ещё не могу назвать это успехом, ведь я до сих пор не могу взять ребят на трудовые договоры. Нет и подушки безопасности в виде постоянных заказов, клиентов и продаж.
– А как вы вообще пришли к корпоративным заказам?
– Кто-то находит нас через общение, УДС — вообще через социальные сети. Они увидели ребят, продукцию и сказали: «Это то, что нам нужно». Вообще, мы открыты к сотрудничеству и будем рады совместным проектам.
– У вас в соц. сетях есть информация, что ваши ребята участвуют в региональном чемпионате профессионального мастерства «Абилимпикс».
– Да, всё верно.
– Участие в подобных мероприятиях также проходит в рамках реабилитации ваших мастеров? Как новый этап развития?
– Вообще в «Абилимпиксе» мы участвуем третий год. Начинали мы с одной компетенции — приготовление кыстыбыя. Мы когда только пришли к руководству регионального чемпионата, сказали, что хотим. Они спросили, могут ли наши ребята хотя бы бутерброды сделать. Для меня это был определённый вызов. Я сказала — «нет, не бутерброды». Мы выступили тогда и произвели большой фурор. Ребята делали всё самостоятельно: начинку, лепёшку, тесто, подачу блюда.
Поскольку ребята страдают когнитивными нарушениями (это нарушения памяти, внимания и прочие), то специальным средством на Чемпионате являются технологические карты. Это пошаговые картинки, где изображено, что нужно делать. Они нужны, чтобы не растеряться, не потерять внимание и чётко выполнить поставленную задачу. Наш коррекционный педагог разрабатывает такие технологические карты в каждой мастерской. И ребята с применением этих карт выступают на чемпионатах. На сегодняшний день мы подаёмся в 4 компетенциях: «кыстыбый», «ремесляная керамика», «мастер кукол» — ребята будут шить замечательные национальные куклы в удмуртском стиле — и «изготовление деревянной игрушки» — наша новая компетенция. На днях у нас прошёл по ней тренировочный турнир, где ребята хорошо себя показали, выполнили задание очень здорово. Так что, думаю, мы представим наши мастерские на Чемпионате с честью и достоинством.
– Вы будете представлять изготовление машинок из дерева? В соц. сетях у вас были фотографии с ними.
– Да.
– Уровень исполнения этих игрушек — сложный, детали чётко проработаны. Пожалуй, не каждый обычный выпускник школы может сделать работу такого уровня.
– Скажем, он может этому научиться при определённых обстоятельствах. Вообще, задача мастерских, задача конкурсов, продажи продукции, ярмарок и прочих вещей — показать, что люди с ментальными нарушениями — это тоже люди. Что они не бедные, несчастные, они —часть общества. Да, есть проблемы, но эти проблемы нужно помогать решать. Задача — от темы жалости, сочувствия уйти к теме равенства. В том числе, равенства в праве на труд.
– Вы лично работаете в ассоциации с 2019 года?
– Да, я думаю, даже раньше, с 2018.
– Вы видите этих детей-мастеров, вы видите их развитие. Что вы при этом чувствуете? Есть ли гордость, есть ли удивление? Например, от кого-то не ожидали такого мощного роста, а вот он, случился. Какие у вас внутренние ощущения от работы?
– Да, конечно, рост у ребят есть, и это всегда радость. Когда мы берём группу арт-терапевтическую, а потом понимаем: «Ого!» У нас есть такие мальчишки — они, как раз, и побеждают на конкурсах профмастерства. Да, это связано в определённой степени с диагнозом, в определённой степени с возрастом, потому что с возрастом всё происходит медленнее.
Но основная причина, почему я пришла в эту сферу, наверное, родители. Представьте на минуточку, что нет такой волшебной таблетки, которая излечит твоего ребёнка, что он навсегда останется маленьким, всегда нужно думать: что дальше? А родители стареют. И на кого его оставить в этом мире? Сама я не являюсь родителем ребёнка с инвалидностью, но очень многое мы делаем именно для них, чтобы они понимали: их дети нужны миру. Наши родители, как и любые другие, имеют право гордиться своими детьми, гордиться их достижениями и быть успешными. Вот это, наверное, для меня — одна из самых важных идей.
– Вообще, родители таких детей — это герои изначально.
– Соглашусь. Я говорю им: Вам каждому можно при жизни ставить памятник». Ведь сколько времени, сил и любви они отдают своим детям даже при непосильной загрузке. Я знаю расписание многих из них, помимо наших мастерских у ребят есть танцы, музыка, какие-то кружки, спорт и так далее. Семья просто живёт для того, чтобы развивался один конкретный ребёнок.
– Это сложно и требует полной самоотдачи от родителя. Но есть вы и ваша поддержка.
– Да, есть все мы. И очень хочется, чтобы общество тоже подключалось. Поэтому мы периодически с нашими детьми посещаем выставки, ходим в театры, ездим в общественном транспорте.
А наши ученики — дети. Что думают, то и говорят, могут сделать какие-то лишние движения, жесты, у кого-то по лицу всё видно. И сколько бы ни было людей в транспорте, около нас всегда образуется свободное место. И я хочу, чтобы результатом нашего проекта было отсутствие этого свободного места. Для этого общество должно привыкать, что люди с ментальными нарушениями — тоже люди.
– Какие планы, кроме расширения, участия в чемпионатах и конкурсах? Есть ещё какие-то мечты, планы?
– Я не называю это планами, скорее задачами. Из ближайших задач — научиться продавать свою продукцию.
К концу мая мы в полном объёме запустим сайт Ассоциации родителей детей-инвалидов Удмурти. Сайт будет содержать страницу о мастерских, потому что это не единственный проект нашей ассоциации, и информацию об интернет-магазине.
Ещё планируем зайти на какие-то маркеты, серьёзные, большие. Повторюсь, мы вышли на тот уровень, когда ребята научились классно изготавливать продукцию, и теперь должны платить им зарплату. Так будет правильно. Вот такая у нас главная задача.
